Читая "Дом с глубоким двором" ("마당깊은 집"), я чувствовал себя так, будто ничего не происходит. Это почти ежедневное подробное описание первого года жизни в Тэгу в 1954 и 1955 годах, когда автор жил в бедности со своей семьей в послевоенной городской жестокости.

Автор Ким Вон Иль, однако, искупает себя  заключительными страницами, чем-то вроде эпилога; эпилог для персонажей,  эпилог для нации в целом. 46-летний писатель, в 1988 году, спокойно и уверенно описывает два наиболее трудных года ранне-подросткового возраста, связывая концы с концами, переплетаясь с жизнью  различных людей, и заканчивая абзацем, который смог подвести итоги 71 года Южно-Корейского эксперимента:

"Я наблюдал за всем этим, думая о том, что мой первый год в Тэгу был глубоко зарыт в землю [как одноимённый строящийся дом]. Он наполнил мое сердце горем. В то же время, я был рад, что голод и горе будут зарыты глубоко под землей, и от них не останется следа. И новый двухэтажный дом в западном стиле будет на этом месте, навсегда запирая мои ужасные воспоминания под землёй ". (стр. 229)

Это издание подводит итог 71-летнему южнокорейскому эксперименту. Западный стандарт, по которому корейское общество и все не западные общества должны меняться и приспосабливаться, едва ли может залечить боль и травмы прошедшего времени, но так и получается. Если и есть то, в чём люди хороши, то это исцеление и способность двигаться дальше.



Современная Южная Корея использует ряд националистических символов в качестве успокоительных бальзамов для шрамов истории – вся эта похвальба и уверенность, которая сквозит в местных газетах -- рассказчик в нашем произведении, Гильнам, видит конструкцию дома в западном стиле, на месте его первого дома в Тэгу, как знак исцеления и способность двигаться дальше.

"...мы пересекли буйную воду тех тяжелых лет вместе…". стр. 12  


В самом начале я, однако, отступаю и смотрю на мир, созданный Ким Вон Илем. Он написал "Дом с глубоким двором" в 1988 году в возрасте 46 лет. Он писал это произведение во время семейных вечеров перед телевизором, в течение передаваемых по телевидению семейных встреч, во время подготовки к Летним  Олимпийским Играм и во время продемократических протестов. В романе рассказывается о жизни в Тэгу в 1954 и 1955 годах. Общество все еще оправлялось после Корейской гражданской войны, войны за то, чтобы определить, чем “Корея” будет являться в будущем. Тэгу находился на территории Пусанского периметра, а потом не был оккупирован во время войны, хотя на берегах реки Нактонган произошли кровавые убийства, политические или же из мести. Всё это было в Тэгу в середине 1950-х. Технически оставаясь неоккупированным городом, он стал  домом для многих беженцев, которые бежали на юг. Это был первый большой город в пределах Пусанского периметра. Корейцы со всех уголков - из провинции Кенгидо, провинции Хванхэдо, провинции Пхенандо, Хамгёндо и даже из Манчжурии – стремились в Тэгу, как мы можем увидеть в произведении Кима.

"...чёрный рынок был самой шумной частью города…" стр. 29


Дом с глубоким двором, вспоминает Ким Вон Иль, был домом для четырех бедных семей, семьи владельца дома и управдома, миссис Ан. Там жила женщина из Кёнгдидо, ее сын дантист, женщина из Пхеньяна, глава дома, владелец магазина драгоценностей, швея, раненый ветеран, чахоточный пациент,  сын женщины Кимчхона, семья владельца дома, семья из Кёнгидо, семья из Пхеньяна, семья из Чжунхо и, среди этого послевоенного хаоса, семья Гильнама, нашего рассказчика, трое его младших братьев и мать.

Вот как Ким описывает Тэгу в то время, "...можно было наткнуться на беженцев, бомжей, уличных торговцев, носильщиков, попрошаек, или чистильщиков обуви так же легко, как можно было ударом ноги поддать камень во время прогулки по грунтовой дороге". (стр. 7). В доме с глубоким двором можно было встретить всех и даже больше того.

"...Я должен вырасти. Я должен вырасти быстрей и стать мужчиной. Это единственный путь, который позволит мне справиться с унижениями". с. 140



Представляется вполне возможным, что все это отдаленно похоже на корейские сериалы - все эти широко популярные теленовеллы, которые появляются каждый сезон на KBS, SBS и MBC – они уходят корнями в роман Кима  «Дом с глубоким двором».  В его захватывающей истории отражена Корея середины 1950-х годов. Ким рассказывает об испытаниях и невзгодах этой большой семьи: богатых владельце дома и ювелирного магазина, семье среднего класса, пекущей булочки, малообеспеченной семье, разместившейся во времянке, о влюбленности, колке дров, поездке на учебу в США, сочувствующих коммунистах, сватовстве дочери, западных рождественских праздниках, коррумпированных государственных чиновниках, о понимании того, что есть разница между "современным человеком" и "корейцем", создавая то, чем должна быть "современная Корея", секретная полиция, провокаторы, влюблённость в американского офицера, проваленные экзамены в средней школе, и даже доставка газет. И ничего не происходит. Абсолютно ничего не происходит в романе, но, в тоже время происходит всё.    

С точки зрения социального комментария, вы можете увидеть многие аспекты сегодняшней Кореи в Корее середины 1950-х годов, описанной Кимом. Физический цемент и инфраструктура изменилась, но людям требуется больше времени. В романе читатели неоднократно видели строго стратифицированное общество, общество, которое судит по всем возможным факторам, лютый сексизм и расизм: это говорилось в лицо без стыда. Точно так же, если вы открываете газету или читаете литературу современной Южной Кореи, вы видите разделение на классы, сексизм и расизм, но, по крайней мере, изменилась канализация, телефонные линии, дороги и архитектура.

Например, в конце книги есть одна сцена. Молодую женщину, которая также проживает в доме с глубоким двором, - везут в дом ее будущего мужа с его водителем. "Американский военный джип, который мчался по направлению к нам с ярко освещенными фарами, остановился на входе. Водитель был черным солдатом. Мисон, в красном кашне и сумкой, свисающей с плеча, вышла из джипа с заднего места, и американский офицер, который сидел рядом с ней,  тоже вышел. Это был тот же американский офицер, который был в гостях на рождественской вечеринке. Пара стала лицом к лицу у входа и обменялась несколькими словами на английском языке. Американский офицер положил свою руку на стройную талию Мисон”.

"Дети, играя в прятки, злословили американскому офицеру и Мисон перед тем, как убежать, хихикая. "Сваля Сваля. [Янки говорят! Янки говорят!] Жевательная резинка дай мне". "Американцы большой нос. Американцы большие жопы". "Это американская шлюха. Американские шлюшки сосут американские члены". (стр. 196). Увы, этот писатель был объектом подобных замечаний и видел, как такое происходило с другими. Таким образом, расизм – направленный на корейских женщин, но не на мужчин - как описано в 1954 году, до сих пор существует в современной Южной Корее.

Что касается сексизма, примеров слишком много, чтобы их перечислить.

“...Ты будешь отличной женой. Ты трудолюбивая и мягкосердечная, так что ты будешь хорошо заботиться о своем муже и управлять бытом..." стр. 155


Тем не менее, эта история является одной из многих, и здесь я должен предупредить вас о “спойлерах”. Предчувствие тянется через весь роман и настигает нас в эпилоге, это печальная смерть младшего брата Гильнама, Гильсу. Двое других братьев и сестер Кима выжили. Мы видим их успехи на последних нескольких страницах. Тем не менее, смерть младшего брата берёт за душу. Гильсу: "... который согревал меня зимними ночами, как щенок или котенок,  выжил в жестокий грипп этой зимой и жил еще три года, но умер в это “грязное время”, прежде, чем наша семья смогла избавиться от нищеты. Из-за его странной походки и произношения, ему было отказано в приеме в начальную школу,  и умер он в холодную зимнюю ночь от менингита, в возрасте восьми лет, так и не получив медицинскую  помощь". (Стр 216). Эта строчка - "прежде, чем наша семья смогла избавиться от нищеты", - резюмирует современный южнокорейский эксперимент лучше, чем любое количество правительственных пресс-релизов или глянцевых рекламных видеороликов. Эта строчка и есть Корея.

На более веселой ноте, у Кима ещё одна фраза, отражающая дух всего времени, когда он описывает реакцию женщины из Кёнгидо, которая увидела "шведский стол" в первый раз: "Какой варварский способ питания! Едят стоя, разговаривают и хихикают! Я бы и вкуса еды не разобрала". (стр. 174) Кажется, что сила и уверенность немолодой, замужней корейской женщины в 1954 году сохранили свою мощь и в 2016.



Первоначально опубликованный в 1988 году, "Дом с глубоким двором" был переведен на английский язык в 2013 году Со Чжи Мун, и вышел в издательстве “Дэлки Эрчив”, при поддержке Корейского института литературных переводов. В этой книге опечатки встречаются реже, чем в других публикациях института на английском языке, но их еще все слишком много, чтобы считать её по-настоящему профессиональной.

Подводя итог, "Дом с глубоким двором"  попадает в большую серию книг, опубликованных Корейским институтом литературных переводов, которая напомнит пожилым людям или людям среднего возраста о молодости в колониальной Корее, Корее, пострадавшей от войны или послевоенной Корее. Это трогательное изображение Тэгу в 1954 и 1955 годах, и после прочтения его вы будете совершенно уверены в том, что автор, Ким Вон Иль, был бы честным другом и отличным гостем на ужине. Рассказывать истории он умеет.

Грегори С. Ивс
Штатный корреспондент Korea.net
Фотографии: Корейский институт литературных переводов  
gceaves@korea.kr